Приказ есть приказ
В конце апреля 1986 года курсант предпоследнего курса тамбовского училища химзащиты Евгений Верещагин находился в Киеве. Там в это время проходило первенство военных вузов СССР по троеборью. Евгений входил в состав команды Московского военного округа по этому виду спорта.
— Уже в конце соревнований мы заметили какую-то суету. Нам по секрету сказали, что на Чернобыльской АЭС произошел взрыв. Мы, химики, отлично знали последствия этой катастрофы. Поэтому когда нас собрали для отправки домой, мы оставили всю одежду там, где жили, и налегке отправились в Тамбов, — вспоминает ликвидатор.
Но уже через две недели курсанты узнали, что вскоре им придется проделать обратный путь. На этот раз уже непосредственно в зону отчуждения.
— Вообще-то, мы не должны были там находиться. Ликвидировать последствия аварии могли люди не моложе 33 лет и имеющие не менее двух детей. А нам, курсантам предпоследнего курса тамбовского училища химзащиты, было по 19-20 лет. Но руководство химических войск решило иначе и отправило нас на воинскую стажировку в Чернобыль, — вспоминает Евгений Верещагин.
Начинался июль 1986 года. Курсанты получили приказ, который восторга у них не вызвал. Они, как никто другой, понимали, чем грозит поездка в зараженную радиацией зону. Но приказы в армии не обсуждаются, а выполняются. И в один из жарких летних дней две роты курсантов под марш «Прощание славянки» погрузились в поезд и отправились в Киев.
Восьмую роту направили в Белоруссию. А седьмую, в которой служил Верещагин, распределили по территории Украины. Евгений в составе 73-го взвода попал в полк под командованием полковника Маляра, который дислоцировался в 30-километровой зоне отчуждения. Там курсанта назначили командиром взвода резервистов-ликвидаторов, прибывших из Ленинграда и Ленинградской области.
Двадцатилетнему парню пришлось командовать взрослыми мужиками, самому младшему из которых было 35 лет. Резервисты рассказали, что их подняли ночью и загрузили в самолет. Сперва они решили, что началась война. Все стало ясно, когда самолет сел в Киеве. Резервисты не особенно понимали, что такое радиация и как с ней себя вести. Поэтому Евгений взял на себя обязанности наставника. Объяснял, чем опасна радиация и как избежать облучения.
Самая опасная — зона М
Военная специальность Евгения Верещагина — разведчик-дозиметрист. Регулярно он ходил в радиационную разведку. Погодные условия — дождь, ветер — все это влияло на изменения территориального радиационного фона. Поэтому по ночам разведчики замеряли фон, выставляли вешки, наносили информацию на карты. С помощью этих данных ликвидаторы днем ориентировались во время работы. Но часто взвод Верещагина направляли на разбор завалов в здании Чернобыльской АЭС.
— Каждый рабочий день на станции состоял из четких инструкций и конкретного объема работы. Нас направляли на разбор завалов, очистку кровли от радиоактивных элементов, дезактивацию помещений на разных уровнях станции. Радиоактивные элементы упаковывались в специальные контейнеры и вывозились, — рассказывает чернобылец.
Станция была разделена на зоны. Самой опасной считалась зона М. При взрыве там оказался самый большой объем графита. Радиация доходила до 1000 рентген. В течение нескольких секунд человек мог получить смертельную дозу. Крыша третьего энергоблока была покрыта битумом, в нее вплавились куски графита, металла, бетона. Все это надо было убирать. Работа на этом участке длилась не более 40-45 секунд. Надо было добежать до места, захватить лопатой обломок, бросить его в контейнер и бежать назад. На этом дневная работа ликвидатора заканчивалась, так как он получал максимальную суточную дозу радиации. Его сменял другой человек. Потом приходилось долго ждать в административном здании, когда приедет смена.
Одежда ликвидатора состояла из нескольких слоев защиты: нижнее белье со свинцовой пропиткой, форма, пропитанная специальным составом, двухсторонний фартук из толстой резины (так называемые «латы»), респиратор «Лепесток» или Р-2. И все это в жару 35-40 градусов.
Город-призрак
— Несколько раз мне приходилось бывать в городе Припять. Светофоры работают, в вечернее время в окнах кое-где горит свет, на клумбах цветут розы, стоят машины, детские коляски. И ни одного человека: город-призрак, — рассказывает Евгений.
Самым неприятным воспоминанием для тамбовчанина стала утилизация животных. Все они, живые или мертвые, в 30-километровой зоне подлежали утилизации. Команда ликвидаторов объезжала близлежащие села и деревни для отлова и сбора кошек, собак, кур. Однажды увидели какое-то непонятное существо, совершенно лысое. Пригляделись и поняли, что это собака породы колли. Видимо, в спешке про нее забыли, и она осталась в Чернобыле.
От станции в сторону реки Припять рос хвойный лес. Во время взрыва по нему прошла полоса радиоактивного выброса. Сожженный лес из зеленого превратился в рыжий. Ликвидаторы рубили деревья, снимали грунт толщиной 20-30 см, все это упаковывали и вывозили в могильники. Специальной техники не было, использовались обычные трактора и бульдозеры. Но их со всех сторон обваривали свинцовыми листами, получалась самодельная броня. Наверху оставляли маленькие люки, чтобы забираться внутрь, и спереди — амбразуры для обзора.
Но ветер все равно поднимал и разносил радиоактивную пыль. Поэтому стали применять клейкие средства, которые не давали пыли разлетаться. Специальные машины поливали клейким составом дороги и обочины. После такой обработки пыли стало гораздо меньше.
Пришел на помощь
Однажды ночью к Евгению, который проводил разведку, подбежал испуганный человек и сообщил, что в разлом между плит попали люди и не могут оттуда выбраться. Верещагин направился туда. Кругом была кромешная тьма. Ему удалось найти попавших в беду ликвидаторов. Один из них был сильно травмирован: как потом выяснилось, при падении он сломал бедро. Два его товарища спустились вниз, чтобы его вытащить, но сами попали в западню и не могли выбраться без посторонней помощи. Все они были уже немолодыми людьми. Ситуация усложнялась тем, что бетонная плита держалась на кусках арматуры, каждое мгновение грозя падением.
— Надо было принимать решение: либо вызвать подмогу, либо самому попытаться помочь этим людям. Я был молодым и физически сильным. Поэтому оценив обстановку, принял решение спускаться к ним, — вспоминает Евгений Верещагин.
Очутившись в разломе, он приказал всем снять с себя верхнюю одежду и связал из нее канат. Сначала вытолкали наружу одного из ликвидаторов, который впоследствии помогал сверху тащить раненого, обвязанного канатом. С большим трудом вытянули на поверхность пострадавшего. Потом Евгений помог выбраться третьему из попавших в разлом, и приказал им доставить раненого в административный корпус. А сам остался в разломе.
— Под ногами было какое-то жидкое месиво. Я понимал, что нахожусь в смертельно опасной радиоактивной зоне. Надо было принимать решение: спасаться самому или ждать помощи. Счет шел на минуты. Сделал попытку — не получилось. И тут во мне сработали навыки, приобретенные в ходе многолетних тренировок по военному троеборью. Чудом зацепившись за арматуру и куски бетона, смог выползти. Силы были на пределе, но все-таки выбрался, — рассказывает офицер в отставке.
О спасении людей было доложено командиру полка и впоследствии — начальнику училища генерал-майору Шепилову. Но командировка была секретная, поэтому вопрос о представлении Верещагина к награде не поднимался. В первые годы после аварии даже статус ликвидатора приходилось доказывать, ведь приказа о направлении именно на Чернобыльскую АЭС не было. Поэтому брали выписку о снятии с довольствия в училище, затем такую же выписку о постановке на довольствие в воинской части, расположенной в зоне отчуждения, выписку о снятии с довольствия оттуда и снова выписку о постановке в училище. Только благодаря этим косвенным документам удалось доказать, что курсанты тоже принимали участие в ликвидации последствий атомной катастрофы.
Спустя десятилетия, когда гриф секретности был снят, о подвиге Евгения Верещагина стали говорить открыто. Ветераны-чернобыльцы, да и обычные люди в один голос говорили: такое нельзя забывать. Поэтому в настоящее время Тамбовская областная общественная организация «Чернобыль» готовит документы для представления Евгения к ордену Мужества за незаслуженно забытый героический поступок.
